Марк Дробот: «Я знаю, что такое скрывать любовь, чтобы не навредить»

Сегодня, 27 марта, артист Киевского академического Молодого театра и звезда сериала «Крепостная» Марк Дробот получил звание Заслуженного артиста Украины.

Один из самых востребованных актеров Украины – Марк Дробот каждый день снимается, играет в Молодом театре, и даже интервью с ним мы пишем на съемочной площадке костюмированного сериала «Крепостная», второй сезон которого выйдет на  СТБ этой осенью.

Костюм XIX века, манеры и речь того времени кажутся очень органичными для Марка.

Марк, зрители привыкли видеть вас в роли негативных персонажей. Наверное, впервые вы играете положительного героя: благородный адвокат Николай в сериале «Крепостная» влюблен в замужнюю женщину, им приходится скрываться и бороться со своими чувствами…

Мы всегда что-то скрываем. Наша жизнь состоит из ребусов, загадок и лжи, в том числе. Часто приходится говорить неправду «во благо». Даже люди, которые якобы говорят правду, все равно лгут.

Но у моего героя Николая в «Крепостной» ситуация другая: там же замешана любовь! Нужно понимать, что женщина вышла замуж за богача старше ее на двадцать лет, потому что ей надо было. Конечно, Елена, как зовут героиню, по-настоящему любит другого мужчину, но ей приходится скрывать это.

В сериале «Крепостная» Марк Дробот и Фатима Горбенко играют влюбленных, Николая Дорошенко и Елену Кореневу

Я всегда стараюсь понять своих персонажей. И, в том числе Николая. Я тоже знаю, что такое скрывать любовь, чтобы не навредить другому человеку. Потом все раскрывалось, но какое-то время приходилось бороться с собой.

Не скажу, что я страдаю от своих негативных героев, которых мне выпадает играть в кино, и нельзя сказать, что кого-то играть легче, а кого-то сложнее.

Сложности везде могут быть. И от каждого персонажа у тебя останется шрам. Мне повезло по жизни, что появлялись такие роли.

Актеры говорят, если персонаж хорош, найди в нем что-то плохое, если плохой – найди что-то хорошее. Я всегда повторял, что негативные герои – это очень круто. В жизни ты один, а на экране у тебя есть возможность узнать психологию плохого человека или выплеснуть свою негативную энергию. Это и в жизни помогает – не быть такой гнидой, каким ты показываешься на экране, некая реабилитация.

Марк Дробот в роли Николая Дорошенко в сериале «Крепостная»

Мой Николай в «Крепостной» – благородный, но тоже не без изъянов. Он вроде бы и честный человек, его ложь только во благо, но это же тоже ложь. В нашем сложном мире по-другому нельзя. Это и сейчас есть, и тогда было, в XIX веке, отображенном в «Крепостной». Почему мы перечитываем классику? Почему мы ее понимаем? Потому что человеческие чувства и желания никогда не менялись и не изменятся: любовь, предательство, ложь, месть были и будут всегда.

Вы с детства были таким рассудительным?

У меня было прекрасное детство. Я родился в Заполярье, на Севере – в Якутии, это республика Саха, в горном поселке Батагай Верхоянского района. Помню трескучие морозы и постоянный туман. Мама рассказывала, как она меня различала в роддоме. Ночью прибегала в бокс, где лежали новорожденные, и искала меня: якут, эвенк, якут, беленький – о, мой. Забирала к себе на ночь и грела. Якуты же привычные к такой температуре, а мы нет.

1986 г.

В садик я не ходил. Морозы были до минус пятидесяти восьми градусов. Полюс холода все же. Мой отец на работу шел в большом теплом тулупе, оленьих унтах, чтобы не замерзнуть. Мне кажется, на Севере могут жить только смелые, бесстрашные, самоотверженные люди, ну и северные народности: они к этому привычны.

Так что моим «садиком» был старший на пять лет брат Дима. Он со мной нянчился, пока родители работали. Помню, было мне пять лет, маленький, глупенький, дома скучно. Что интереснее всего ребенку? Огонь. Думаю, зайду-ка я в шкаф, там же темно. Взял коробок спичек, зажигаю, наслаждаюсь огнем, и вдруг спичка падет на большой матрац. Он, естественно, начинает быстро тлеть. Я от испуга выскакиваю из шкафа и думаю: дай-ка закрою, может, само погаснет. Закрываю шкаф и ухожу. Надо сказать, что квартира у нас была новая, благоустроенная, с огромным врезным шкафом.

2006 г.

Слава богу, Дима вовремя заметил. Можно сказать, он спас жизнь мне и себе и квартиру сберег. Открыл шкаф, а оттуда уже огромные языки пламени! Вот тогда я увидел то, что хотел, – яркий огонь. Вокруг пламя, дым, Дима ведрами тушит пожар, а я просто стою, завороженный зрелищем. Брату было всего десять лет, но он у меня всегда был серьезным парнем, не таким безалаберным, как я. Да и сейчас – я в артисты пошел, а он у меня химик-биолог.

Когда папа с мамой пришли, были в ужасе. Отругали, конечно. Но мои родители – очень мудрые люди, никогда физически нас не наказывали, всегда старались словесно объяснить, давали подсказки, без ультиматумов. Естественно, это лучше, чем рукоприкладство, которое потом приносит травмы во взрослой жизни. Наверное, родители это понимали и никогда не били нас с братом.

Они работали в местном Доме культуры. Отец – директором, а мама – старшим методистом. На Север уехали по контракту. Время было сложное, жить молодой семье было трудно. Вот и уехали в поиске лучшей судьбы. «Северную» зарплату нельзя было сравнить со здешней. Здесь – сто сорок рублей максимум, а там – сразу пятьсот – семьсот плюс «северные» надбавки, и так до тысячи доходило. За отличную работу моим родителям дали новую квартиру со всеми удобствами. В условиях Севера это было просто шикарно.

С родителями, 2017 г.

Встретились мои родители в Одессе, в училище культуры. Для нашей семьи Одесса – знаковый город. Здесь они полюбили друг друга, поженились и уже сорок пять лет живут душа в душу. Потом была учеба в Киевском институте культуры. После учебы было распределение. Многие хотели остаться в Киеве, только для этого нужна была городская прописка. Друзья предлагали разные манипуляции – фиктивный развод, фиктивный брак, и все, кажется, будет в шоколаде. Но это не о моих родителях. Они честные и бескомпромиссные люди, а тем более любили друг друга. Так их судьба и забросила на Север.

А в 1991 году, с развалом СССР, из чувства патриотизма, боясь остаться за границей, наша семья вернулась в Украину. Город Шепетовка Хмельницкой области – это родина моего отца. Родители начали поднимать культуру. Уже здесь, в Шепетовке, работали в городском Доме культуры. Отец был главным режиссером всех массовых праздников в городе, тематических вечеров, концертов. Мама организовала молодежный театр «Браво», который вскоре получил звание народного.

МНОГИМ ТАЛАНТЛИВЫМ И ОБРАЗОВАННЫМ ЛЮДЯМ ПЕРЕСТРОЙКА СЛОМАЛА СУДЬБУ

Помню постоянные концерты, вечера, всеукраинские конкурсы. В Очакове есть фестиваль аматорских коллективов «От Гипаниса до Борисфена». И каждый год мама вывозила туда свой театр. А я же сын, меня нужно как-то на море оздоровить, так что мама брала меня в подтанцовку – и маме помогал, и на море отдыхал.

Я постоянно находился в атмосфере творчества и любви к искусству. Многим талантливым и образованным людям перестройка жестко корректировала судьбу. Сломанные судьбы – это очень страшно. Когда взрослеешь, понимаешь это все отчетливее. Считаю, что перестройка сломала судьбу моих родителей. Я это говорю не потому, что они мои родители. Это не комплекс сына. Если бы дать таким людям те возможности, которые есть у меня, они бы добились гораздо больших успехов.

А когда вы решили поступать в театральный?

Меня подвигла пойти в эту профессию любовь. Хотел играть именно в театре. Пролистывая альбомы своих родителей, смотрел на фотографии со спектаклей, где они еще студенты, и очень захотел так же. Эта «хотелка» появилась в восьмом классе. Поэтому, когда я говорил об этом родителям, они меня подталкивали развиваться: нужно идти в музыкальную школу, на танцы, много читать, узнавать новое и интересоваться всем вокруг.

2008 г.

Нужно много учиться, чтобы поступить и быть хорошим артистом. И, конечно, я все это делал. Пошел на бальные танцы и в музыкальную школу на фортепиано. С большой нежностью вспоминаю свой пансион – школу нового типа, где в приоритете были культура и спорт. Классы благородных девочек, спортивные классы для ребят. Я учился в спортивном, а гуманитарный профиль был моим увлечением. Хор, сольное пение, театр – все это было в графике занятий. Точные науки мне давались с трудом. Формулы? Зачем они мне нужны? Я гуманитарий.

ЭТО СЛОЖНО, КОГДА У ТЕБЯ СПЕРМОТОКСИКОЗ, ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ, ТЯНЕТ НА АЛКОГОЛЬ, ГУЛЯНКИ, ДЕВУШЕК

Учился и развивался по своему личному плану. И родители меня учили, в том числе жизни. Спасибо им, что во время переходного периода меня поддерживали и помогали. Для мальчиков это сложно, когда у тебя спермотоксикоз, ты не понимаешь, что с тобой происходит, тянет на алкоголь, гулянки, девушек. Какая там учеба и музыкальная школа! Многие в этот момент и начинают теряться. Но есть родители, которые понимают и рассказывают, что может произойти, если ты вовремя не остановишься.

Помню это ощущение взросления в девятом классе, первый пушок над губой – и ты самый умный, все знаешь, не нужны тебе ничьи советы. Знал, что нравлюсь девочкам, но никогда этим не пользовался. Я любил платонической любовью. Она стоит в сторонке, а я смотрю на нее издалека и вздыхаю. Честно скажу, по ощущениям это было самое прекрасное. Через некоторое время признавался в чувствах.

ЗНАЛ, ЧТО НРАВЛЮСЬ ДЕВОЧКАМ, НО НИКОГДА ЭТИМ НЕ ПОЛЬЗОВАЛСЯ. Я ЛЮБИЛ ПЛАТОНИЧЕСКОЙ ЛЮБОВЬЮ

Но когда приходил момент и я переступал через свое волнение, начинал знакомиться, говорить, гулять, то понимал: платоническая любовь лучше, загадочнее. Так было несколько раз. Мне больше нравилось ощущение предвкушения, когда в сердце что-то горит и тебя это вдохновляет. Возможно, мне так «везло». А начинал знакомиться ближе, и уже что-то не то, не те чувства, которые были ранее.

МЫ СТАНОВИМСЯ ВЗРОСЛЕЕ И ТУПЕЕ В ПЛАНЕ ЛЮБВИ. СЕЙЧАС В МОЕМ СЕРДЦЕ ПОЛНАЯ ПУСТОТА

Со временем это все притупилось. Мы становимся взрослее и тупее в плане любви. Часто люди начинают ставить другие критерии для любви. Я не говорю о себе. Но что такое любовь? У каждого по-разному. Отношения – это любовь? В отношениях любовь обязательна? Некоторые скажут, да, некоторым это совершенно неважно. Это сложно.

В сериале «Крепостная» Марк Дробот и Фатима Горбенко играют влюбленных, Николая Дорошенко и Елену Коренев

Мой главный критерий – чтобы любовь была. И не превращалась в пользование человеком, чтобы она вдохновляла и творила чудеса, а не убивала друг друга. Она начинает убивать, когда люди чего-то ждут друг от друга и чего-то требуют, а не получая, разочаровываются. Сейчас в моем сердце полная пустота.

В театральный с первого раза поступили?

Как ни странно, с первого. Но после первого тура, получив восемь баллов, понимал, что на бюджет не попадаю. Гордость моя была ущемлена. Сказал маме, что не оценили. Значит, пойду в армию. Отец всегда говорил, что каждый мужчина должен пройти военную службу. И я решил, что после службы снова попробую, и если суждено быть артистом, то поступлю.

Но в приемной комиссии документы не отдали, уговорили пойти на второй тур. А там монолог, танец, песня… Я уже не волновался, поскольку видел себя марширующим в армии. Получил одиннадцать баллов, а затем двенадцать. Какое это было счастье, когда понял, что добился того, чего хотел! Армия уже ушла в сторону, ведь я богема, народный артист! Знаете, как студенты говорят: на первом курсе ты народный артист, на втором – заслуженный, а выходишь из университета никем.

2011 г.

Сниматься я начал после университета. Хотя первая роль была на третьем курсе, единичный случай за время моей учебы, сериал «Ангел из Орли». Недавно друзья нашли в интернете и напомнили мне этот отрывок, где я изображал официанта, который что-то подслушивал, а потом передавал информацию.

На той первой съемке меня «нагрели» на деньги. Я провел всю ночь на площадке, а мне за это заплатили гривен пятьдесят. Хотя мои одногруппники за съемочный день получали пятьдесят – сто долларов. Я был расстроен, ведь мне даже не понравилось сниматься в кино. Не нравилось ожидание и что нет творческой атмосферы – люди просто приходили зарабатывать. Хотелось, чтобы после тебя осталось что-то хорошее и было не стыдно признаваться, в каких проектах ты играл.

Поэтому мне нравится театр. Когда собираются единомышленники, которые любят свою работу, и делается все легче. Тогда сериалы мне не пошли, я чувствовал отторжение. Наверное, это еще было связано с юношеским максимализмом. Я плюнул на все и решил, что буду работать только в театре. Посвятил себя учебе и сцене.

С Ксенией Мишиной (играет Лидию Шефер) в «Крепостной»

Летом после пятого курса я сходил на пробы в сериал «Ефросинья», где собирались снимать, страшно сказать, четыреста пятьдесят серий. Естественно, после кастинга мне сказали, что перезвонят. Но все актеры понимают, что это значит. Есть такая прекрасная короткометражка Жоры Крыжовникова «Проклятье». Очень правдивая. О кастинге актеров. Вот я сходил – и уехал в Шепетовку.

В театре работы мало, денег не было, в кино не звали. А просто оставаться в Киеве и работать не по профессии не хотелось. Я тогда уже служил в Молодом театре, но на разовых спектаклях. В месяц получалось гривен триста, что совсем мало для жизни в Киеве. На шее у родителей сидеть не хотелось. Снова начал думать об армии. Похоже, что в любой непонятной ситуации я собирался в армию.

Марк Дробот в образе Николая Дорошенко в сериале «Крепостная»

Сижу я в своей Шепетовке, и вдруг мне звонят с кастинга «Ефросиньи», говорят, что берут на роль парня, который занимается компьютерами. Я спросил, сколько будут платить, – кажется, тогда сто долларов было, – и поехал в Киев. Пока я отрабатывал съемочный день, мама ездила по Киеву и искала мне квартиру. Потому что съемки-то скоро закончатся, а ночевать негде будет. Так я и остался в столице. За это время меня взяли в штат Молодого театра, появилось больше ответственности.

В кино в месяц у меня было пять-шесть съемочных дней, на жизнь отлично хватало. Я не слишком требовательный: квартира и театр есть, одинокий и свободный от всего, никаких обязательств. Когда я отснялся в двухстах сериях, начался длительный перерыв в кино, где-то три года. Это время я полностью отдал театру. У меня уже накопились спектакли, практически каждый день я репетировал и играл. Это было замечательное время.

С Анатолием Хостикоевым и Натальей Сумской, 2005 г.

Спустя три года снова начал ходить на пробы в кино. Не всегда они были удачные. Иногда продюсеры выбирали других актеров, – как часто бывает, ищут медийных персонажей. У меня не было переломного момента, чтобы в одну секунду посыпались предложения или узнаваемость, все двигалось очень медленно. Потом появилась возможность сняться в сериале «Ловушка» в паре с Анатолием Хостикоевым, по сюжету я был его сыном. Режиссер Сергей Каратаев сразу меня взял в проект. Хороший, достойный человек и прекрасный профессионал.

Вы не представляете, какое это замечательное чувство, когда ты едешь на съемки не для того, чтобы заработать, а чтобы сыграть то, что тебе нравится. Когда режиссер прислушивается к тебе и разрешает вносить предложения. Круто, когда есть контакт.

С театральным режиссером Станиславом Моисеевым, 2009 г.

Потом случился в моей жизни ситком «Штучки», который снимал Саша Богданенко. Мы работали месяца два. Очень крутая команда собралась: Андрей Исаенко, Яна Глущенко, Саша Богданенко. С переработками в четыре-пять часов и ночными сменами мы все равно успевали и отдыхать, и смеяться, и общаться.

Я до того не работал в комедийном жанре и не знал, как это делается. Но Саша очень верил в меня, он сказал: «Ты делай все серьезно. Видел, как Станислав Владимирович (Боклан. – Прим. авт.) анекдоты рассказывает? Вот ты так и играй, с верой в предлагаемые обстоятельства. Это будет очень смешно». А я думал, нужно сильно кривляться, чтобы люди смеялись. Спасибо ему за советы.

Потом были сериалы «Центральная больница», «Хозяйка» и другие. Вот такими медленными темпами все двигалось. Но, наверное, все происходит так, как должно быть.

Если раньше вас могли не взять в проект из-за «немедийности», то сейчас все изменилось. Как относитесь к популярности?

А я популярен? Никакого груза по поводу узнаваемости у меня нет. Спокойно езжу в метро. Никто ничего не видит. Хотя я стараюсь носить капюшон и очки, но не из-за того, что прячусь, просто так удобно.

Знаете, я никогда не стремился к медийности. Я всегда хотел, чтобы меня узнавали по моим работам, по актерской игре, а не потому, что я засветился на каком-то мероприятии или был уличен в скандале. Я счастлив, когда счастливы мои близкие и родные. Для меня это главное. Работа есть, получаю наслаждение от нее, от встреч с удивительными, прекрасными людьми, у которых можно учиться. Это и есть радость. Никакая популярность этого не заменит.

Иногда я чувствую эмоциональное выгорание, когда нет работы. Ее или очень много и ты не знаешь, что делать и как все успеть, или она резко заканчивается – и ты не знаешь, куда бежать дальше. Никогда не бывает работы так, чтобы нормально. Навалятся одновременно два-три проекта и театр, а потом все резко прекращается – и начинается эмоциональное выгорание.

Не знаю, как справляться с этим, стараюсь работать над собой. Меня спасает театр. Играю в месяц в девяти спектаклях. Раньше мог играть и по двадцать пять, но какие-то уходят, какие-то прибавляются. Я был много занят на съемочной площадке, поэтому не сильно задействован в новых постановках.

Чем старше становлюсь, тем лучше понимаю, что возраст – это очень относительное понятие. В какие-то дни чувствую себя шестидесятилетним человеком, а через день-два – двенадцатилетним парнем. Не знаю, от чего это зависит. Возможно, от вдохновения. Я стал много анализировать и пришел к выводу, что это лишнее. Не нужно останавливаться на том, что было вчера, это пагубная вещь. Важно думать о том, что будет завтра. Время не вернешь, этот день уже прошел. А вот изменить будущее ты в состоянии.

Кривдюк Ольга